Но были и те, кто не пришел. По одной причине: «Я не вернусь. Я это точно знаю».

Да, это их день.

Так вот: атмосфера Красновишерска создана людьми особой биографии и особой судьбы.

— Блатари и уголовники, — говорит учительница Нина Дюкова, — были друзьями народа и власти, поэтому после отсидки они покидали наши места. Сосланные по 58-й статье подлежали колонизации — после срока переходили, как тогда говорили, в режим ссылки. Многие здесь и остались.

Основную массу составляют потомки «врагов народа». Но и те, кого миновала эта участь, счастливы тем, что имели возможность в своем детстве и юности общаться с этими людьми.

Один из них — учитель истории Игорь Яковлев. Он запомнил многих, но особую роль в его жизни сыграл грек Константин Гагаси. Образованнейший человек, отменный агроном. После десятилетнего срока не имел права вернуться в Крым. Работал в совхозе экономистом.

— Я у него научился многому. Ну, например, я усвоил: как бы ты ни ненавидел человека, первым именно ты должен сказать «Здравствуйте!». О! Я теперь знаю, что такое аристократическая холодная вежливость.

А еще он запомнил, что они проводили четкую грань между добром и злом.

На той стороне реки Вишеры находился сельхоз — детище знаменитого героя рассказа Шаламова «Хан-Гирей».

— Мой сельхоз, — говорит Игорь. — Здесь я впервые узнал, что заключенные — не злодеи и разбойники. Вот круги Дантова ада: сельхоз, пристань, Бараний Лог, автобаза — это мои университеты. Здесь были казаки с Дона, немцы Поволжья, крымские татары, жители Тюмени, Челябинска, Кургана, армяне, болгары, поляки… Вавилонское столпотворение.

Я спрашиваю Игоря, как себя ощущали заключенные уже на воле. Ведь такое клеймо.

— Усвоил я с детства одну истину: враг — это тот, кто убил, ограбил, изнасиловал. Мы знали, что заключенные по 58-й статье никого не убивали, не грабили. В народе в ходу было суждение: «Сидит не по делу». Вот это «сидит не по делу» и определяло наше отношение к ним.

Игорь как-то вспомнил, что жил здесь власовец и мальчишки нет-нет да и называли его предателем. Пожалуй, это был единственный случай.

— Мне бы вернуться в то время. Сейчас бы я повинился. Меня очень заинтересовала судьба солдат, которые пошли за Власовым. Страшная трагедия, да что мы тогда знали.

Сидельцы были книгочеи. Одна из богатейших библиотек в городе была у инженера-сидельца Морозова, работавшего с Берзиным. Когда внук продавал библиотеку деда, Игорь купил много книг. По ним он мог составить представление об интересах опального инженера.

— Не переживайте, — сказал Игорь. — Вряд ли бы вы его разговорили. Он был замкнут. Молчалив.

Писатель Юрий Асланьян благодарен своему отцу за то, что тот убедил его в встретиться с сидельцами, записать их рассказы. Отец говорил сыну: «Только знание истины делает человека свободным».

Несогнутая спина — главное впечатление от встреч с теми, кто прошел лагерь.

Несогнутая спина — основное достоинство красновишерцев, доставшееся от отцов и дедов.

Уже потом, когда я бродила по Соликамску, Боровску, Березнякам, многие спрашивали:

— Вы обратили внимание, какой интеллигентный город Красновишерск?

Вот такая социальная селекция. Можно только предположить, каким биологическим бедствием обернулся ГУЛАГ для России.

Именно отсюда, с Вишеры, крупнейшей пересылки того времени, как считает пермский историк Виктор Шмыров, «начался долгий путь к Соликамску, прииску «Партизан», каторжным лагерям и особлагам МГБ СССР. Наверное, самый страшный путь в истории человечества. Путь убийства, растления и деградации миллионов людей».