Колбасно-еврейско-диссидентская волна русской эмиграции неравномерным потоком текла до конца советского периода. Отъезжанты эпохи свободы передвижения, бежавшие из-под руин рухнувшей империи, составили четвертую волну. Эпоха экономического роста породила четвертую с половиной волну эмигрантов - свободно передвигающихся по миру, то возвращающихся в Россию, то снова отъезжающих за рубеж для мирного проживания в своих квартирах и на виллах.
На этом фоне равноудаленные олигархи, находящиеся в розыске, казались, скорее несчастливым исключением, чем правилом. Но вот только за последнее время невозвращенцами стали адвокат Борис Кузнецов, якобы разгласивший гостайну, и предприниматель Михаил Гуцериев, нарушивший негласные законы госкапиталистического передела собственности. Нахлынула пока небольшая по размеру, но весьма заметная пятая волна эмиграции. Причем в один конец.
Снова, как и в годы первой и второй волн, центрами сосредоточения эмигрантов оказываются Париж и Лондон: опальные адвокаты предпочитают столицу Франции, предприниматели в своем выборе ближе к Герцену, которого «разбудили декабристы» и вслед за которым отдельные особо нервные эмигранты «развернули революционную агитацию».
Это только поначалу кажется, что проблемы отдельно взятых эмигрантов касаются исключительно их самих - не надо наступать на мозоли сильным мира сего, и тогда все будет хорошо. Но товарищ Дзержинский после разговора по душам с философом Бердяевым тоже заботливо предоставлял ему для возвращения домой чекистский транспорт, а закончилось все не слишком оптимистично - философским пароходом 1922 года. А сталинские репрессии, про которые сначала говорили «нет дыма без огня» и, казалось, касавшиеся только заметных фигур, проживавших в Доме на набережной, в итоге затронули каждого. Беда не приходит одна, а крупные исторические процессы поднимают все лодки. Равно как и волны эмиграции…
В 1920-е годы из России вынужденно эмигрировали 3 млн человек. Сейчас масштабы вынужденной эмиграции существенно меньше. Но другой вопрос - что считать вынужденной эмиграцией. Если в стране увеличивается число людей, вполне себе адаптированных и благополучных, которые уезжают из страны, потеряв надежду на то, что жизнь в России когда-нибудь станет нормальной и безопасной для их детей, если уезжают отнюдь не политизированные люди, но чувствующие непереносимую удушливость атмосферы, то такую эмиграцию вполне можно называть вынужденной. И ведь это не худший слой людей - пробившихся в жизни, хорошо зарабатывающих, создающих для страны добавленную стоимость.
Недавние слухи о том, что российская элита, самая ее верхушка, по сути - хозяева страны, выводят свои деньги за рубеж, характерны хотя бы в том смысле, что даже они не стремятся задерживаться в России в том случае, если придется бежать от конкурирующего политического, номенклатурного, финансового клана. Они не только не доверяют гражданам страны, отобрав у них выборы и частную инициативу, они не доверяют друг другу. И поэтому в любой момент готовы присоединиться к пятой волне эмиграции.
